Важно совсем не то, что пишут на заборах. Заборы и существуют для того, чтобы на них писали непристойности.(с) И.Порошин
13.05.2012 в 22:28
Пишет kurufin_the_crafty:Австрийские путешествия: в гостях у Гайдна
Немного о домах-музеях как таковых. – Тихий домик, или как хорошо быть вдовцом. – Кто, кто в теремочке живет. – «Сотворение» и другие. – Стариковские игрушки. – Метаморфозы государственного гимна, или Deutschland, Deutschland über alles. – Недописанное и ненаписанное. – Папа Гайдн и говорящий попугай. – Дело об украденной голове (почти по Булгакову).
читать дальшеНемного о домах-музеях как таковых.
Не скажу за всю Одессу, но в Австрии композиторские дома-музеи - это не жилье. В смысле, здесь вам не покажут, как в доме-музее Ленина, "а на этой лежанке Ильич спал", "а под этой лампой собрание сочинений сочинял", "а вот этим молоком подпольную переписку писал". Из оригинальной композиторской обстановки почти ничего не сохранилось (то бишь, никаких кроваток маленького Моцарта). Остались только сами квартиры/дома, рукописи партитур, иногда - личные музыкальные инструменты, в редких случаях - какие-нибудь безделушки. Оставшееся в доме пространство, само собой, приходится чем-то заполнять.
В Австрии его заполняют стендами, наглядными пособиями, и... как бы это выразиться... концептуальными инсталляциями. В удачных случаях эти инсталляции красивы, интересны и из них можно вынести много любопытной информации. В неудачных - ты долго пялишься на них, пытаясь сообразить, что это такое и за каким дьяволом оно здесь стоит. По совокупности удачных и неудачных пособий/инстялляций определяешь качество музея.
В этом смысле дом-музей Гайдна оставил по себе самые приятные воспоминания. :-)))
Сам музейчик находится в стороне от всех достопримечательностей: потому что на старости лет Гайдн не хотел жить в городе, а хотел жить в предместье. Теперь-то это, конечно, город: четыре остановки на метро от Штефанплац, а тогда тут были поля, сады и домики - на значительном расстоянии друг от друга. :-))) Тишина и покой, в общем.
Улочка узенькая (называется, как и положено, Гайднгассе), домик небольшой, двухэтажный, навскидку - комнат на шесть-восемь. Заходим. Посетителей нет. В предбанничке скучает симпатичная тетка-кассирша. При виде нас она оживляется - похоже, музей и впрямь не слишком посещаемый. "Are you musicians?". Нет, не musicians. Уж во всяком случае, не professional. Тетка с веселым изумлением смотрит на нас, припершихся черт знает из какой дали и даже не ради профессиональных нужд, выдает аудиогид на английском и показывает, откуда начинать осмотр.
Ну все, можно идти знакомиться с повседневной жизнью Гайдна.
Тихий домик, или как хорошо быть вдовцом.
Этот домик в Гумпердорфе Гайдн купил себе еще 1797 году - на деньги, заработанные во время поездок в Англию. Тихое место, природа, дворик с садиком - чего еще пожилому человеку надо? Но поселиться сразу не получилось: домик оккупировала жена.
Супружеская жизнь у них была из тех, что даются не иначе как в наказание за грехи, поэтому Гайдн благоразумно предпочел ретироваться подальше. Снова пристроился на работу к князьям Эстергази и все лето проводил "на вахте" в их поместье, а остальное время - в маленькой квартирке в Вене. Квартирка, если я не ошибаюсь, не сохранилась, но зато у нее явно было одно несомненное достоинство: от домика, где заседала жена, она находилась ОЧЕНЬ ДАЛЕКО. Даже сегодня от исторического центра сюда надо проехать несколько остановок на метро, а тогда приходилось либо раскошеливаться на извозчика, либо долго и нудно тащиться пешком. Так что от излишних контактов с супругой Гайдн был застрахован. :-))
Сама же супруга, Мария Анна Гайдн, даром, что была на три года старше мужа, лелеяла честолюбивую мечту его пережить. И даже называла домик в Гумпендорфе своей "вдовьей резиденцией". Но не выгорело: в 1800 году Мария Анна умерла, так что Гайдн смог наконец-то переехать в свой домик и зажить по-человечески.
Кто, кто в теремочке живет.
На первом этаже музея висят раскрашенные стенды, объясняющие, "who is who in the Haydn-Haus". В принципе, все население домика разделялось на две категории: сам Гайдн и слуги. Слуги своего хозяина любили (в дошедших до нас воспоминаниях они называют его не иначе как "наш добрый папа Гайдн" ), так что остаток жизни старый композитор провел в мире, довольстве и комфорте.
Теперь займемся теми, кто этот комфорт обеспечивал - они тоже интересны.
1. "Моя честная и преданная кухарка Анна Кремнитцер".
Собственно, единственная из всего персонала, кто постоянно жил в доме (остальные были приходящие). В своем завещании Гайдн оставил ей 6 000 тысяч гульденов (тогдашний гульден обычно равнялся примерно 25 современным евро, но в те годы его реальная стоимость была немного меньше - из-за инфляции), из чего мы можем заключить, что кухаркой Анна была очень хорошей. :-)))
Кроме того, Анна получила по завещанию "постельное белье из своей комнаты, две простыни (или два куска полотна - тут непонятно, о чем идет речь: и в английском и в немецком это синонимы), четыре стула, стол, комод, карманные часы, зеркало, изображение Девы Марии, кусочек Святого Креста, утюг, глиняную посуду, равно как и мелкую кухонную утварь, а также 200 гульденов, которые я ей должен".
2. Иоганн Эльсслер, слуга и переписчик нот.
Тоже получил от Гайдна 6 000 гульденов, а также "мой камзол с жилетом, пару панталон, плащ и шляпу". Не удивляйтесь этому секонд-хенду: по тому времени одежда стоила немало, а хорошая одежда - тем более. Остальные гайдновские шмотки впоследствии ушли с аукциона за неслабые деньги, так что завещать предметы личного гардероба верному слуге было вполне логично.
А вот и остальные слуги:
Все они получили по завещанию небольшую, но ежегодную пенсию - включая "вдову и детей покойного садовника Михаэля".
Ну и, собственно, само завещание:
Желающие могут увеличить картинку и попробовать что-нибудь разобрать. :-)))
Но помимо слуг домик Гайдна кишел еще и гостями. Когда поднимаешься на второй этаж, тебя сразу на лестнице встречает надпись-цитата: "Я часто принимаю гостей. Йозеф Гайдн, 1806".
Получается сразу как-то необычайно мило: будто сам хозяин стоит на лестнице и тебя приветствует. :-))) Топаешь по лестнице и смотришь по сторонам: кто еще сюда приходил.
Приходили: молодой Бетховен (в качестве ученика), Готфрид ван Свитен - меценат и либреттист "Сотворения" и "Времен года", младший братец - Михаэль Гайдн (этот достоин отдельного рассказа, потом как-нибудь напишу), Клементи, Керубини, вдова Моцарта Констанца и их младший сын Франц Ксавер, а также прочие личности:
На втором этаже сразу слева - спальня Гайдна. Прислонившись к подоконнику, спит охранник - изредка открывая один глаз и тыкая пальцем в айфон. Из всей оригинальной обстановке в спальне осталось только гайдновское фортепиано. Еще на стенах развешаны в рамочках темы из произведений - в частности, из "Десяти заповедей". Так было заведено еще при самом Гайдне, и работники музея этот обычай восстановили.
"Сотворение" и другие.
В следующей комнате - рукописи партитур. В основном, оратории: "Сотворение мира" и "Времена года". Стенд с текстом ехидно повествует о том, как Гайдн воевал с либреттистом - ван Свитеном. Стихотворец из ван Свитена был глубоко так себе, что не укрылось и от других современников. В частности, после премьеры "Времен года" агент издательства Гризингер не преминул высказаться: "Гайдн обладает философским камнем, умеющим превращать дерьмо в золото".
Автограф первой части "Сотворения" и объявление о премьере.
Кстати, в отличие от большинства музеев, в здешнем аудиогиде на музыкальные сэпмлы не скупятся. Если уж дают фрагмент из оратории - то не тридцать секунд, а целую часть. К стенду с "Сотворением", например, прилагался полностью "Хаос" с Арнонкуром. Там очень хороший хор, но мне больше нравится караяновская запись - драматичнее:
Listen or download Die Vorstellung des Chaos for free on Prostopleer
Ну, вот еще поставлю в придачу восход солнца из того же "Сотворения". В аудиогиде его не было, но все равно, это мой самый любимый фрагмент. :-)))
Listen or download In vollem Glanze steiget Jetzt for free on Prostopleer
А это "Missa in Tempore belli", переписанная переписчиком - в том виде, в каком ее получил дирижер на премьере.
Стариковские игрушки.
Под старость Гайдн стал популярным композитором (ну наконец-то хоть кого-то признали при жизни!). Тут же, на втором этаже хранится коллекция медалей от разнообразных европейских музыкальных обществ - полученных, в основном, за "Сотворение". Сам Гайдн к этим медалькам относился с юмором, но тем не менее гордился и всегда показывал гостям, прибавляя: "Это мои стариковские игрушки".
Метаморфозы государственного гимна, или Deutschland, Deutschland über alles.
Вернемся на минутку на первый этаж. Там лежит партитура печально знаменитого гимна "Боже, храни императора Франца" - габсбургского ответа британскому "God Save the King". Знаменит он, в общем-то, не своей первоначальной версией, а тем что из него вышло в ХХ веке.
Однако по порядку. Гимн Гайдн написал, само собой, "по заказу свыше", и музыковеды до сих пор ругаются, заимствовал ли композитор для этого гимна тему из какой-нибудь народной песни или это потом мотив гимна перекочевал в народное творчество. Кстати, оба предположения равновероятны.
Поначалу гимн так и назывался: "Боже, храни императора Франца". Вот он - в крайне бравурном исполнении:
Но потом император поменялся, и текст, конечно, тоже пришлось менять - на "Благословен будь Австрии великий сын, наш император Фердинанд". Фердинанд, конечно, тоже был не вечен, и после его смерти наученные горьким опытом виршеплеты состряпали новый экономичный вариант - без упоминания имени (чтоб потом по десять раз не переделывать). Получилось: "Боже, храни, Боже, защити, нашего императора и нашу страну". Но старались они зря: через полвека Габсбурги кончились, и пришлось придумывать "республиканский" вариант: "Будь бесконечно благословенна прекрасная родная земля". В этом виде гимн дожил до аншлюсса, а потом...
Нет, не потом. Раньше. Еще в середине 19 века гайдновскую мелодию прихватизировала соседняя Германия. И получилось из нее - что? Правильно. "Deutschland, Deutschland über alles".
Если бы бедный старый папа Гайдн знал, какие уроды через полтора века после его смерти будут петь этот мотив (и при каких обстоятельствах!), он сгорел бы со стыда. Но он, к счастью, об этом не знал. А вообще, сам Гайдн этот гимн очень любил и часто его наигрывал, сидя у себя дома. Собственно, "Император Франц" и был последней вещью, которую Гайдн успел сыграть перед своей смертью.
...А мотивчик все-таки не пропал. После 1952 года ФРГ снова начала использовать его в качестве национального гимна - правда, поначалу стыдливо, без слов. В современной Германии гимн исполняется со словами - но только начиная с третьей строфы: "Единство, право и свобода для немецкой Отчизны".
P.S. Честно говоря, на протяжении последних двухсот лет гайдновский гимн заимствовали все, кому не лень. Этот же мотив использовался в английских сборниках религиозных гимнов (с соответствующими текстовками), он же по сей день является гимнои нескольких штатовских университетов. Популярная мелодия, ничего не скажешь!..
Недописанное и ненаписанное.
На втором этаже, в комнате, где умер Гайдн, висит стенд с перечнем вещей, которые Гайдн так никогда и не написал. Эти тексты ему предлагались, он обсуждал их с издателями, но так и не сложилось.
Список ненаписанного:
1. Оратория "Судный день". (Вот чего мне больше всего жалко - какая вещь должна была получиться на такой сюжет!).
2. Некая "трагикомическая пьеса" авторства ван Свитена. С талантами ван Свитена мы уже знакомы, так что неудивительно, что "трагикомическая пьеса" так в дело и не пошла.
3. Кантата "Полигимния".
В этом же зале хранится черновик последнего гайдновского струнного квартета и визитная карточка, которую Гайдн заказал себе в последние годы жизни. Посетители к нему приходили часто, и самого его постоянно приглашали в гости, но силы у старика были уже не те, поэтому он в качестве извинения присылал визитную карточку с первыми строчками когда-то написанной им песни: "Все силы покинули меня, я стар и слаб".
Вот эта карточка:
А вот как это поется:
Собственно, в последние годы сил у Гайдна не хватало не только ходить по гостям, но и сочинять музыку. Узнав об этом, нотные издатели сразу же активизировались и начали охотиться за неизданными гайдновскими рукописями, торопясь скупить их по дешевке. "Нужно торопиться получить от 70-летнего Гайдна все, что только можно, иначе после его смерти отечественные и заграничные издательства устроят аукцион его работ, как это вышло с Моцартом" (Гризингер).
Но обобрать старика не получилось. Гайдн недаром был крестьянский сын: цену деньгам он знал и торговаться умел так, что дух захватывало. Тот же Гризингер жаловался: "Старик любит хитрить и, как вы знаете, всегда одерживает верх". Бетховен считал, что старый Гайдн иногда продавал одну и ту же вещь разным издателям, и отзывался о действиях учителя крайне неодобрительно. Это, конечно, его, Бетховена, право, но если это правда, мне лично хочется Гайдну поаплодировать. Все эти издатели годами наживались на композиторах (в частности, на Моцарте) и платили им копейки. Так что если кто-то наконец нанес им ответный удар, то в этом есть некая мировая справедливость! :-)))
Но в конце концов у старого папы Гайдна перестало хватать сил даже на игру на фортепиано. Вот последняя запись сделанная им:
"Сегодня, 1 апреля, я продал свое прекрасное фортепиано за 200 (дукатов)".
Фортепиано, похоже, имелось в виду вот это, стоящее в зале:
"...и 31 мая, ранним утром, в без двадцати минут час наш добрый Папа покинул этот мир - блаженнно и тихо, и присутствовали при этом только мы, слуги..." (Иоганн Эльсслер, 31 мая 1809 года).
Папа Гайдн и говорящий попугай.
После смерти Гайдна начался настоящий ажиотаж: каждому хотелось купить на аукционе хоть что-нибудь, принадлежавшее композитору. Заметим, Гайдн для общества того времени был суперзвездой не меньшей, чем для наших современников Майкл Джексон. Вы же не удивитесь, узнав, что какая-нибудь фигня, принадлежавшая Джексону, была продана с аукциона за немеренные деньги? Вот и с Гайдном происходило то же самое. По свидетельству современников, даже "простой люд" пытался достать хоть что-нибудь гайдновское, "как будто речь шла о мощах святого".
В частности, с аукциона продавался попугай Гайдна. Ему в музее посвящен целый стенд. :-)))
Попугая Гайдн купил в Англии, лет за двадцать до смерти. Летом попугай жил в клетке во внутреннем дворике: ругался с воробьями, подражал звуку флейты и умел говорить: "Папа Гайдн, иди к своему любимому попугайчику!".
Вот музейный видеоэкран, призванный донести до нас, как должен был выглядеть этот замечательный попугай, а вот дворик, где он жил:
С аукциона попугай пошел (вы будете смеяться) под рубрикой "Произведения искусства". :-))) Из аукционной описи: "Большой серый попугай жако... легко способный к обучению... живет до 100 лет... Господин Гайдн купил его за большую сумму 19 лет назад, когда птица еще не была взрослой, и учил его сам".
Начальная цена попугая составляла 100 гульденов. Продали его в конце концов за 1450 (примерно за такую же сумму Гайдн в свое время купил этот самый домик в Гумпендорфе). Купил попугая какой-то генерал, и, надеюсь, попугай был у него счастлив.
Дело об украденной голове (почти по Булгакову)
Посмертная маска Гайдна
Но на этом аукционе истерическая гайдномания не закончилась. Через несколько дней после похорон композитора прямо из могилы украли... голову Гайдна.
Инициатором этого паскудного предприятия был некто Йозеф Карл Розенбаум, бывший секретарь князя Эстергази. Подговорив еще одного такого же засранца, Иоганна Непомука Петера (между прочим, начальника провинциальной тюрьмы Нижней Австрии), Розенбаум вскрыл могилу и отделил голову от тела.
Засранцы увлекались френологией и надеялись исследовать череп Гайдна. Бог их знает, как они его исследовали, но Петер впоследствии объявил, что у Гайдна была полностью развита "музыкальная шишка".
Шишка шишкой, но самое противное в этом деле то, что Розенбаум Гайдна хорошо знал. И даже был ему обязан. Именно Гайдн в свое время уговорил князя Эстергази дать разрешение на брак Розенбаума с певицей Терезой Гассман, певшей в княжеском театре. Старый князь был принципиальным противников браков между своими служащими, так что Гайдну пришлось сильно постараться.
Через одиннадцать лет князь Николаус Эстергази решил перевезти останки Гайдна в своей имение Айзенштадт, где Гайдн проработал большую часть своей жизни. Вот тут-то и обнаружилась пропажа. Князь взбесился и, каким-то образом (лично для меня абсолютно непонятным) вычислив виновников, призвал их к ответу. Обоим засранцам пришлось признаться, но все-таки они ухитрились череп Гайдна припрятать, а князю подсунули какой-то другой череп. Князь по образованию был далеко не антрополог и в черепах не разбирался, поэтому дело улеглось. До поры до времени.
Умирая, Розенбаум завещал череп Гайдна подельнику - с тем, чтобы подельник, в свою очередь, завещал его Обществу друзей музыки. Туда-то многострадальный череп в конце концов и попал.
В 30 годах ХХ века князь Пауль Эстергази, потомок Николауса, построил для останков Гайдна шикарный склеп в айзенштадтской Бергкирхе. И, понятное дело, начал выторговывать у Общества настоящий череп, чтобы останки наконец воссоединились. Но тут в Австрии начались разнообразные политические события, так что окончательное воссоединение состоялось только после войны - в 1954 году.
Кстати, старый (чужой) череп из гроба решили не убирать. Так что теперь в могиле Гайдна покоится два черепа.
Согласитесь, только на такой абсурдной ноте и могла закончиться эта безумная история. :-))
URL записиНемного о домах-музеях как таковых. – Тихий домик, или как хорошо быть вдовцом. – Кто, кто в теремочке живет. – «Сотворение» и другие. – Стариковские игрушки. – Метаморфозы государственного гимна, или Deutschland, Deutschland über alles. – Недописанное и ненаписанное. – Папа Гайдн и говорящий попугай. – Дело об украденной голове (почти по Булгакову).
читать дальшеНемного о домах-музеях как таковых.
В Австрии его заполняют стендами, наглядными пособиями, и... как бы это выразиться... концептуальными инсталляциями. В удачных случаях эти инсталляции красивы, интересны и из них можно вынести много любопытной информации. В неудачных - ты долго пялишься на них, пытаясь сообразить, что это такое и за каким дьяволом оно здесь стоит. По совокупности удачных и неудачных пособий/инстялляций определяешь качество музея.
В этом смысле дом-музей Гайдна оставил по себе самые приятные воспоминания. :-)))
Сам музейчик находится в стороне от всех достопримечательностей: потому что на старости лет Гайдн не хотел жить в городе, а хотел жить в предместье. Теперь-то это, конечно, город: четыре остановки на метро от Штефанплац, а тогда тут были поля, сады и домики - на значительном расстоянии друг от друга. :-))) Тишина и покой, в общем.
Улочка узенькая (называется, как и положено, Гайднгассе), домик небольшой, двухэтажный, навскидку - комнат на шесть-восемь. Заходим. Посетителей нет. В предбанничке скучает симпатичная тетка-кассирша. При виде нас она оживляется - похоже, музей и впрямь не слишком посещаемый. "Are you musicians?". Нет, не musicians. Уж во всяком случае, не professional. Тетка с веселым изумлением смотрит на нас, припершихся черт знает из какой дали и даже не ради профессиональных нужд, выдает аудиогид на английском и показывает, откуда начинать осмотр.
Ну все, можно идти знакомиться с повседневной жизнью Гайдна.
Тихий домик, или как хорошо быть вдовцом.
(Картинка не кликабельная, потому что не наша.
Какого-то дьявола не догадались сфотографировать домик снаружи).
Какого-то дьявола не догадались сфотографировать домик снаружи).
Этот домик в Гумпердорфе Гайдн купил себе еще 1797 году - на деньги, заработанные во время поездок в Англию. Тихое место, природа, дворик с садиком - чего еще пожилому человеку надо? Но поселиться сразу не получилось: домик оккупировала жена.
Супружеская жизнь у них была из тех, что даются не иначе как в наказание за грехи, поэтому Гайдн благоразумно предпочел ретироваться подальше. Снова пристроился на работу к князьям Эстергази и все лето проводил "на вахте" в их поместье, а остальное время - в маленькой квартирке в Вене. Квартирка, если я не ошибаюсь, не сохранилась, но зато у нее явно было одно несомненное достоинство: от домика, где заседала жена, она находилась ОЧЕНЬ ДАЛЕКО. Даже сегодня от исторического центра сюда надо проехать несколько остановок на метро, а тогда приходилось либо раскошеливаться на извозчика, либо долго и нудно тащиться пешком. Так что от излишних контактов с супругой Гайдн был застрахован. :-))
Сама же супруга, Мария Анна Гайдн, даром, что была на три года старше мужа, лелеяла честолюбивую мечту его пережить. И даже называла домик в Гумпендорфе своей "вдовьей резиденцией". Но не выгорело: в 1800 году Мария Анна умерла, так что Гайдн смог наконец-то переехать в свой домик и зажить по-человечески.
Кто, кто в теремочке живет.
На первом этаже музея висят раскрашенные стенды, объясняющие, "who is who in the Haydn-Haus". В принципе, все население домика разделялось на две категории: сам Гайдн и слуги. Слуги своего хозяина любили (в дошедших до нас воспоминаниях они называют его не иначе как "наш добрый папа Гайдн" ), так что остаток жизни старый композитор провел в мире, довольстве и комфорте.
Теперь займемся теми, кто этот комфорт обеспечивал - они тоже интересны.
1. "Моя честная и преданная кухарка Анна Кремнитцер".
Собственно, единственная из всего персонала, кто постоянно жил в доме (остальные были приходящие). В своем завещании Гайдн оставил ей 6 000 тысяч гульденов (тогдашний гульден обычно равнялся примерно 25 современным евро, но в те годы его реальная стоимость была немного меньше - из-за инфляции), из чего мы можем заключить, что кухаркой Анна была очень хорошей. :-)))
Кроме того, Анна получила по завещанию "постельное белье из своей комнаты, две простыни (или два куска полотна - тут непонятно, о чем идет речь: и в английском и в немецком это синонимы), четыре стула, стол, комод, карманные часы, зеркало, изображение Девы Марии, кусочек Святого Креста, утюг, глиняную посуду, равно как и мелкую кухонную утварь, а также 200 гульденов, которые я ей должен".
2. Иоганн Эльсслер, слуга и переписчик нот.
Тоже получил от Гайдна 6 000 гульденов, а также "мой камзол с жилетом, пару панталон, плащ и шляпу". Не удивляйтесь этому секонд-хенду: по тому времени одежда стоила немало, а хорошая одежда - тем более. Остальные гайдновские шмотки впоследствии ушли с аукциона за неслабые деньги, так что завещать предметы личного гардероба верному слуге было вполне логично.
А вот и остальные слуги:
Все они получили по завещанию небольшую, но ежегодную пенсию - включая "вдову и детей покойного садовника Михаэля".
Ну и, собственно, само завещание:
Желающие могут увеличить картинку и попробовать что-нибудь разобрать. :-)))
Но помимо слуг домик Гайдна кишел еще и гостями. Когда поднимаешься на второй этаж, тебя сразу на лестнице встречает надпись-цитата: "Я часто принимаю гостей. Йозеф Гайдн, 1806".
Получается сразу как-то необычайно мило: будто сам хозяин стоит на лестнице и тебя приветствует. :-))) Топаешь по лестнице и смотришь по сторонам: кто еще сюда приходил.
Приходили: молодой Бетховен (в качестве ученика), Готфрид ван Свитен - меценат и либреттист "Сотворения" и "Времен года", младший братец - Михаэль Гайдн (этот достоин отдельного рассказа, потом как-нибудь напишу), Клементи, Керубини, вдова Моцарта Констанца и их младший сын Франц Ксавер, а также прочие личности:
На втором этаже сразу слева - спальня Гайдна. Прислонившись к подоконнику, спит охранник - изредка открывая один глаз и тыкая пальцем в айфон. Из всей оригинальной обстановке в спальне осталось только гайдновское фортепиано. Еще на стенах развешаны в рамочках темы из произведений - в частности, из "Десяти заповедей". Так было заведено еще при самом Гайдне, и работники музея этот обычай восстановили.
"Сотворение" и другие.
В следующей комнате - рукописи партитур. В основном, оратории: "Сотворение мира" и "Времена года". Стенд с текстом ехидно повествует о том, как Гайдн воевал с либреттистом - ван Свитеном. Стихотворец из ван Свитена был глубоко так себе, что не укрылось и от других современников. В частности, после премьеры "Времен года" агент издательства Гризингер не преминул высказаться: "Гайдн обладает философским камнем, умеющим превращать дерьмо в золото".
Автограф первой части "Сотворения" и объявление о премьере.
Кстати, в отличие от большинства музеев, в здешнем аудиогиде на музыкальные сэпмлы не скупятся. Если уж дают фрагмент из оратории - то не тридцать секунд, а целую часть. К стенду с "Сотворением", например, прилагался полностью "Хаос" с Арнонкуром. Там очень хороший хор, но мне больше нравится караяновская запись - драматичнее:
Listen or download Die Vorstellung des Chaos for free on Prostopleer
Ну, вот еще поставлю в придачу восход солнца из того же "Сотворения". В аудиогиде его не было, но все равно, это мой самый любимый фрагмент. :-)))
Listen or download In vollem Glanze steiget Jetzt for free on Prostopleer
А это "Missa in Tempore belli", переписанная переписчиком - в том виде, в каком ее получил дирижер на премьере.
Стариковские игрушки.
Под старость Гайдн стал популярным композитором (ну наконец-то хоть кого-то признали при жизни!). Тут же, на втором этаже хранится коллекция медалей от разнообразных европейских музыкальных обществ - полученных, в основном, за "Сотворение". Сам Гайдн к этим медалькам относился с юмором, но тем не менее гордился и всегда показывал гостям, прибавляя: "Это мои стариковские игрушки".
Метаморфозы государственного гимна, или Deutschland, Deutschland über alles.
Вернемся на минутку на первый этаж. Там лежит партитура печально знаменитого гимна "Боже, храни императора Франца" - габсбургского ответа британскому "God Save the King". Знаменит он, в общем-то, не своей первоначальной версией, а тем что из него вышло в ХХ веке.
Однако по порядку. Гимн Гайдн написал, само собой, "по заказу свыше", и музыковеды до сих пор ругаются, заимствовал ли композитор для этого гимна тему из какой-нибудь народной песни или это потом мотив гимна перекочевал в народное творчество. Кстати, оба предположения равновероятны.
Поначалу гимн так и назывался: "Боже, храни императора Франца". Вот он - в крайне бравурном исполнении:
Но потом император поменялся, и текст, конечно, тоже пришлось менять - на "Благословен будь Австрии великий сын, наш император Фердинанд". Фердинанд, конечно, тоже был не вечен, и после его смерти наученные горьким опытом виршеплеты состряпали новый экономичный вариант - без упоминания имени (чтоб потом по десять раз не переделывать). Получилось: "Боже, храни, Боже, защити, нашего императора и нашу страну". Но старались они зря: через полвека Габсбурги кончились, и пришлось придумывать "республиканский" вариант: "Будь бесконечно благословенна прекрасная родная земля". В этом виде гимн дожил до аншлюсса, а потом...
Нет, не потом. Раньше. Еще в середине 19 века гайдновскую мелодию прихватизировала соседняя Германия. И получилось из нее - что? Правильно. "Deutschland, Deutschland über alles".
Если бы бедный старый папа Гайдн знал, какие уроды через полтора века после его смерти будут петь этот мотив (и при каких обстоятельствах!), он сгорел бы со стыда. Но он, к счастью, об этом не знал. А вообще, сам Гайдн этот гимн очень любил и часто его наигрывал, сидя у себя дома. Собственно, "Император Франц" и был последней вещью, которую Гайдн успел сыграть перед своей смертью.
...А мотивчик все-таки не пропал. После 1952 года ФРГ снова начала использовать его в качестве национального гимна - правда, поначалу стыдливо, без слов. В современной Германии гимн исполняется со словами - но только начиная с третьей строфы: "Единство, право и свобода для немецкой Отчизны".
P.S. Честно говоря, на протяжении последних двухсот лет гайдновский гимн заимствовали все, кому не лень. Этот же мотив использовался в английских сборниках религиозных гимнов (с соответствующими текстовками), он же по сей день является гимнои нескольких штатовских университетов. Популярная мелодия, ничего не скажешь!..
Недописанное и ненаписанное.
На втором этаже, в комнате, где умер Гайдн, висит стенд с перечнем вещей, которые Гайдн так никогда и не написал. Эти тексты ему предлагались, он обсуждал их с издателями, но так и не сложилось.
Список ненаписанного:
1. Оратория "Судный день". (Вот чего мне больше всего жалко - какая вещь должна была получиться на такой сюжет!).
2. Некая "трагикомическая пьеса" авторства ван Свитена. С талантами ван Свитена мы уже знакомы, так что неудивительно, что "трагикомическая пьеса" так в дело и не пошла.
3. Кантата "Полигимния".
В этом же зале хранится черновик последнего гайдновского струнного квартета и визитная карточка, которую Гайдн заказал себе в последние годы жизни. Посетители к нему приходили часто, и самого его постоянно приглашали в гости, но силы у старика были уже не те, поэтому он в качестве извинения присылал визитную карточку с первыми строчками когда-то написанной им песни: "Все силы покинули меня, я стар и слаб".
Вот эта карточка:
А вот как это поется:
Собственно, в последние годы сил у Гайдна не хватало не только ходить по гостям, но и сочинять музыку. Узнав об этом, нотные издатели сразу же активизировались и начали охотиться за неизданными гайдновскими рукописями, торопясь скупить их по дешевке. "Нужно торопиться получить от 70-летнего Гайдна все, что только можно, иначе после его смерти отечественные и заграничные издательства устроят аукцион его работ, как это вышло с Моцартом" (Гризингер).
Но обобрать старика не получилось. Гайдн недаром был крестьянский сын: цену деньгам он знал и торговаться умел так, что дух захватывало. Тот же Гризингер жаловался: "Старик любит хитрить и, как вы знаете, всегда одерживает верх". Бетховен считал, что старый Гайдн иногда продавал одну и ту же вещь разным издателям, и отзывался о действиях учителя крайне неодобрительно. Это, конечно, его, Бетховена, право, но если это правда, мне лично хочется Гайдну поаплодировать. Все эти издатели годами наживались на композиторах (в частности, на Моцарте) и платили им копейки. Так что если кто-то наконец нанес им ответный удар, то в этом есть некая мировая справедливость! :-)))
Но в конце концов у старого папы Гайдна перестало хватать сил даже на игру на фортепиано. Вот последняя запись сделанная им:
"Сегодня, 1 апреля, я продал свое прекрасное фортепиано за 200 (дукатов)".
Фортепиано, похоже, имелось в виду вот это, стоящее в зале:
"...и 31 мая, ранним утром, в без двадцати минут час наш добрый Папа покинул этот мир - блаженнно и тихо, и присутствовали при этом только мы, слуги..." (Иоганн Эльсслер, 31 мая 1809 года).
Папа Гайдн и говорящий попугай.
После смерти Гайдна начался настоящий ажиотаж: каждому хотелось купить на аукционе хоть что-нибудь, принадлежавшее композитору. Заметим, Гайдн для общества того времени был суперзвездой не меньшей, чем для наших современников Майкл Джексон. Вы же не удивитесь, узнав, что какая-нибудь фигня, принадлежавшая Джексону, была продана с аукциона за немеренные деньги? Вот и с Гайдном происходило то же самое. По свидетельству современников, даже "простой люд" пытался достать хоть что-нибудь гайдновское, "как будто речь шла о мощах святого".
В частности, с аукциона продавался попугай Гайдна. Ему в музее посвящен целый стенд. :-)))
Попугая Гайдн купил в Англии, лет за двадцать до смерти. Летом попугай жил в клетке во внутреннем дворике: ругался с воробьями, подражал звуку флейты и умел говорить: "Папа Гайдн, иди к своему любимому попугайчику!".
Вот музейный видеоэкран, призванный донести до нас, как должен был выглядеть этот замечательный попугай, а вот дворик, где он жил:
С аукциона попугай пошел (вы будете смеяться) под рубрикой "Произведения искусства". :-))) Из аукционной описи: "Большой серый попугай жако... легко способный к обучению... живет до 100 лет... Господин Гайдн купил его за большую сумму 19 лет назад, когда птица еще не была взрослой, и учил его сам".
Начальная цена попугая составляла 100 гульденов. Продали его в конце концов за 1450 (примерно за такую же сумму Гайдн в свое время купил этот самый домик в Гумпендорфе). Купил попугая какой-то генерал, и, надеюсь, попугай был у него счастлив.
Дело об украденной голове (почти по Булгакову)
Посмертная маска Гайдна
Но на этом аукционе истерическая гайдномания не закончилась. Через несколько дней после похорон композитора прямо из могилы украли... голову Гайдна.
Инициатором этого паскудного предприятия был некто Йозеф Карл Розенбаум, бывший секретарь князя Эстергази. Подговорив еще одного такого же засранца, Иоганна Непомука Петера (между прочим, начальника провинциальной тюрьмы Нижней Австрии), Розенбаум вскрыл могилу и отделил голову от тела.
Засранцы увлекались френологией и надеялись исследовать череп Гайдна. Бог их знает, как они его исследовали, но Петер впоследствии объявил, что у Гайдна была полностью развита "музыкальная шишка".
Шишка шишкой, но самое противное в этом деле то, что Розенбаум Гайдна хорошо знал. И даже был ему обязан. Именно Гайдн в свое время уговорил князя Эстергази дать разрешение на брак Розенбаума с певицей Терезой Гассман, певшей в княжеском театре. Старый князь был принципиальным противников браков между своими служащими, так что Гайдну пришлось сильно постараться.
Через одиннадцать лет князь Николаус Эстергази решил перевезти останки Гайдна в своей имение Айзенштадт, где Гайдн проработал большую часть своей жизни. Вот тут-то и обнаружилась пропажа. Князь взбесился и, каким-то образом (лично для меня абсолютно непонятным) вычислив виновников, призвал их к ответу. Обоим засранцам пришлось признаться, но все-таки они ухитрились череп Гайдна припрятать, а князю подсунули какой-то другой череп. Князь по образованию был далеко не антрополог и в черепах не разбирался, поэтому дело улеглось. До поры до времени.
Умирая, Розенбаум завещал череп Гайдна подельнику - с тем, чтобы подельник, в свою очередь, завещал его Обществу друзей музыки. Туда-то многострадальный череп в конце концов и попал.
В 30 годах ХХ века князь Пауль Эстергази, потомок Николауса, построил для останков Гайдна шикарный склеп в айзенштадтской Бергкирхе. И, понятное дело, начал выторговывать у Общества настоящий череп, чтобы останки наконец воссоединились. Но тут в Австрии начались разнообразные политические события, так что окончательное воссоединение состоялось только после войны - в 1954 году.
Кстати, старый (чужой) череп из гроба решили не убирать. Так что теперь в могиле Гайдна покоится два черепа.
Согласитесь, только на такой абсурдной ноте и могла закончиться эта безумная история. :-))
@темы: Путешествия